i am the video word made flesh
пятница, 21 февраля 2014
четверг, 20 февраля 2014
i am the video word made flesh
С этой учёбой хоть записку себе на спину приклеивай:"В случае, если начнёт называть себя надеждой современного русского концепутального искусства, немедленно обезвредить и переместить в тёмное, прохладное место".
А то как-то более ярких индикаторов бездарности земля ещё не придумала.
А то как-то более ярких индикаторов бездарности земля ещё не придумала.
среда, 19 февраля 2014
i am the video word made flesh
На самом деле, в устройстве мира меня раздражают и пугают намного больше вещей, чем я готова показать. Поэтому, как правило, самым главным достижением своего развития я склонна считать то, что я готова уходить оттуда, где это раздражение мешает мне направлять свои силы в более продуктивное русло. Потому что, на самом деле, довольно внушительная часть окружающей реальности покрыта слизью, и главное здесь - не застрять в определённой точке, поддавшись своим сомнениям в том, что может, и не стоит искать более дружественное твоему сознанию прибежище, может, к нынешним обстоятельсвтам можно вполне эффективно приспособиться. Потому как остановишься хоть ненадолго, и слизь эта начнёт перекидываться на тебя, проникать под веки, в твоё сердце и помыслы. Прибежища, возможно, и нет вовсе. Но важно продолжать искать - не убегать, но искать, спокойным и уверенным шагом пересекая своё бессилие и отвращение.
По крайней мере, мне удалось узнать, что в том клочке моего сознания, где можно всегда найти безопасное место, всегда звучала музыка, просто я принимала её, как нечто должное и естественное. И хоть это весьма расплывчатые координаты, ведущие к внесистемной гармонии, это гораздо лучше, чем ничего.
По крайней мере, мне удалось узнать, что в том клочке моего сознания, где можно всегда найти безопасное место, всегда звучала музыка, просто я принимала её, как нечто должное и естественное. И хоть это весьма расплывчатые координаты, ведущие к внесистемной гармонии, это гораздо лучше, чем ничего.
пятница, 14 февраля 2014
i am the video word made flesh
Нынче мне удалось
вернуть ту часть себя, которая только и имела значение;
У меня нет сомнений в своём пути - во многом потому, что других путей для меня на самом деле никогда не существовало.
вернуть ту часть себя, которая только и имела значение;
У меня нет сомнений в своём пути - во многом потому, что других путей для меня на самом деле никогда не существовало.
понедельник, 27 января 2014
i am the video word made flesh
Про верное место и время. На самом деле обнаружение людей с похожими на твои "душевными координатами", соу ту сей, и связанными с ними предрасположенностями и направленностями вне какого-то узко специализированного социального круга формата "тусовка с общим реестром увлечений" - это в первую очередь огромная радость, несмотря на то, что подобное обнаружение постоянно пребывающих "астральных близнецов" обычно имеет скорее негативное впечатление, потому что обычно это было связано с тем, что тебе начинает казаться, что у тебя словно отбирают этот кусочек самости и личности, несмотря на то, что кусочек этот тебя уже давно измучал непониманием того, как вообще с этим жить.
Потому что, вроде как, несмотря на первый импульс в более простых ситуациях с похожим механизмом, когда на месте этого куска - вот эта максимально особенная и твоя музыка, или тщательно проработанная привычка, при возможности ближайшего рассмотрения человека с тем же самым на руках, первый импульс, который неминуемо срабатывает (у меня и до сих пор во многих вещах) - импульс противоречия, особенно когда в этих самых людях начинаешь замечать то, что не вполне по душе - то есть они либо как личности не вызывают восхищения, а если они и достойны вызывать восхищение, то всё равно вызывают зависть и дискомфорт тем, что они просто "лучше обращаются" с тем, что есть, на первый взгляд, и у тебя. В любом случае, механизм отторжения возникает неминуемо и проявляет в себя в самых разных формах в зависимости от того, насколько это осознанно происходит и насколько истерично серьёзно человек относится к концепции своей своей уникальности и сохранности внешнего уровня личности => достойности получать больше любви, чем иные.
В самых худших случаях это приводит к совершенно чудовищному ханжеству и очень нехорошему свойству ненавидеть особенно публично и сильно те черты и слабости людей, которые ты в себе пережил или переступил по той или иной причине и желаешь дистанцироваться от них настолько, что даже прибежишь к использованию других людей для более полной проекции и удовлетворения потребности забыть, какие проблемы тебе самому это доставляло в своё время.
В более удачных случаях отторжение помогает понять в действительности, насколько тот или иной элемент твоей видимой личности и самоопределения был действительно исконно естественным и нужным для тебя, или он всё же был временной конструкцией, обусловленной окружающими и внутренними обстоятельствами, которые отдельно от контекста могут где угодно и как угодно повторяться. Но те парадигмы мышления и взаимодействия, которые в действительности отражают тебя в полной мере и не ставят тебе каких-то дополнительных преград на пути к наиболее успешному применению себя и своих навыков, рано или поздно возвращаются к тебе, если существует стремление добиться максимального согласия с собой и с тем, как ты предпочитаешь себя видеть. Ко всему прочему, это приносит великое облегчение, потому что помогает понять, что совершенно естественно и полезно оставлять от чужих исследуемых доктрин и систем то, что лучше всего работает именно в твоём случае, и совершенно необязательно брать их со всеми потрохами и гноем во имя какой-то мифической "последовательности мышления", которая якобы представляет себя необходимой для честности с собой и улучшения личностных качеств.
Как раз последний вариант приводит, как недавно выяснилось, к одному из самый чудесных проявлений сопереживания, о котором мне необходимо рассказать наиболее честно -это когда ты понимаешь, что ещё неизведанный для тебя человек намного близок тебе по духу и по сформировавшемуся мышлению, чем казалось изначально, особенно когда даже из разговора становится неуловимо понятно, что человек в действительности проходил и через те болезненные вещи, которые в тебе тоже были и вызывали борьбу. Мысль об уникальности твоей трепетной слабости и несовершенства отходит на последний план, потому что вместо желания снова противопоставить себя этому появляется совершенно живое, иррациональное доверие и тепло. Тепло, потому что на самом деле при всех усилиях оставить сломанную часть себя в нетронутости и заботе, и при том факте, что ты некогда этой частью практически открыто эпатировал, пытаясь в глазах других людей представить её как самую значащую и определяющую часть тебя, глубинное понимание и даже восхищение оной (сиречь сформулированное другим человеком убеждение себя том, что на самом деле это точка сосредоточения положительного интереса к тебе в целом), ты всё это время отчаянно хотел понять, как с этим справиться, чтобы это не казалось чем-то непоправимым. Понять не получалось, потому что в действительности людей, втайне сломанных где-то в том же сокровенном и неформулируемом уголке души, рядом до этого и не было - потому что прежние попытки рассказать об этом воспринимались как попытки объяснить, что тебя, к примеру, преследует запах или цвет, которого по идее в природе вообще не должно существовать по известным тебе сведениям, и от этого твои объяснение одновременно уклончивые, двусмысленные и умоляющие хотя бы попытаться увидеть этот несуществующий цвет там, куда ты пытаешься показать. Реакции на подобные попытки объяснить эту свозящую тебя с ума вещь, обычно находятся в спектре абсолютного непонимания смысла сказанного, как если бы оно было на совершенно ином языке, и это непонимание либо приводит людей в полное замешательство относительно того, куда ты вообще показываешь трясущимся от ужаса пальцем, либо вызывает в них сильное раздражения, поскольку исходя из своих данных и жизненного опыта они предполагают, что причина этого неведомого в тебе на самом деле совершенно иная, и ты обезьянничаешь перед ними как раз таки в попытках сделать эту мучающую тебя вещь сложнее и важнее, чем она должна быть в их понимании. И ты начинаешь верить, ну да, этого на самом деле нет, этого необъяснимого цвета, звука или запаха и правда не существует, ни для кого-то ещё, ни для тебя, это всё было умножение сущностей, пагубный симптом твоей эгоцентричности и злодейски осознанной зацикленности на себе. И ты начинаешь активно уверять себя в ложности увиденного и понятого тобой, и со временем ты начинаешь делать это со всеми вещами внутри тебя, словно бы на всякий случай веря в них не до конца, если всё-таки статистика покажет, что они являются лишь следствием твоего заблуждения относительно того, как теоретически и логически должен работать мир.
Но до конца ты не забываешь, до конца какая-то крохотная частица тебя не решается до конца поверить в то, что то, что вызывало у тебя так много эмоций, дало так много поводов постараться увидеть и запечатлеть как можно больше вокруг через эту призму просто потому, что это завораживало тебя так, как не завораживало ничто больше - что это всего-навсего заботливо предоставленная пустышка под видом откровения о невидимой реальности, что это исключительно побочный эффект расценивания маленьких и банальных огрехов индивидуальной химии мозга как чего-то, что может скрасить эмоциональный вакуум. И каким-то образом это сокровенное маленькое ощущение удаётся пронести через жизнь, иногда даже забывая очертания того, что же там такого в этом было, что нельзя отпускать.
И наконец, ты понимаешь, что даже как-то неожиданно для себя оказался тем, где тебе и нужно было быть всё это время, просто раньше обстоятельства были сильнее тебя с твоими ценностями и знаниями, в которые ты и сам верить до конца отказывался на случай очередного риска, что у тебя в очередной раз вырвут землю из под ног, стоит на неё твёрдо встать.
Рядом с тобой совершенно случайно и немыслимо оказываются люди, которые тоже видели эти немыслимые цвета, и вполне себе явственно обоняли их, боялись яркости какого-то внутреннего сияния, которые исходили из тех уголков видимого мира, где их эти вещи продолжали преследовать, и они тоже от этого бежали, но при этом всегда одной ногой над бездной, всегда с весьма мучительным осознанием того, что они вполне здесь, вполне люди, и вполне готовы быть среди других людей, но всё равно не до конца. Они справлялись с этим другими способами, через другие события, рядом с другими людьми, но как бы не отличалась форма вербализации, разнились свои собственные доводы и предположения, что-то в тебе знает уже наверняка, что - с большим трудом и почти что тайком - они пытаются сказать в пространство о том же самом. А узнать это можно по тени-впечатлению этой очень болезненной и вынужденно одинокой любви к миру и к тому, что едва виднеется за трещинами в его куполе. Оно скрывается за некой долей насмехания над собой и тщательно развитым благоразумием, оно есть во взгляде чуть более настороженных и внимательных глаз, чем ты обычно привык видеть, даже несмотря на то, что человек пытается, как и ты, максимально естественно говорить во время фрагментарного и поверхностного знакомства про то, что говорить принято, когда вернее и вежливее всего говорить о чём угодно, кроме непосредственно того, о чем хочется спросить, потому что развитая культура одновременного уважения к чужому психологическому пространству и некоторому брезгливому отношению к чужим эмоциям, ради восприятия которых приходится самому включать своё непринятое и иррациональное.
И вот, что происходит. Человек говорит, и говоришь ты, и видишь, что ваш разговор является исключительно результатом какого-то странного и беспочвенного сопереживания и симпатии. Но если вы и правда оказались в верном для себя месте, то скорее всего и работаете в одном деле, которое, по-хорошему, нечестности по отношению к себе не терпит, потому что только над честным и своим можно работать максимально добросовестно и хорошо. Несмотря на это, первое, что появляется в голове у тебя, как и у многих других при виде публичного проявления этой болезненной эмоциональности и сломанности другого человека, которые он пытается выразить - привычное желание вежливо и деликатно отстраниться в страхе потратить слишком много душевной энергии на незнакомого человека, в страхе риска навязать своё внимание, которое будет обязывать человека быть благосклонным к твоему присутствию.
Но ты видишь слишком знакомые вещи, ты читаешь те мучительно сформированные мыслеобразы, которые при всей их намеренной расплывчатости имеют под собой некое узнаваемое на уровне интуиции смысловое ядро. И если ты действительно оказался в правильном месте внутри себя после столького времени, ты будешь знать наверняка и по своему опыту, что последнее, что этот, казалось бы, решительно незнакомый тебе человек хочет услышать в ответ на свой выплеск настоящести - это тишину. Да, обстоятельства и сами люди приучают нас к тому, что тишина выглядит намного благороднее и деликатнее вместо попыток передать своё понимание. Но в отличие от многих, ты знаешь, что в действительности означает тишина для того, кто пытается передать трансмиссии с другой стороны - это очередное печальное подтверждение того, что даже если ты и не один в пребывании на этой другой стороне, то всё равно их остановит тот же парализующий страх, что парализует и тебя - страх, что на самом-самом деле никто не сможет расшифровать твой ответ. Потому что этой частоты передачи не существует, этого звука не существует, этого неизведанного цвета действительно нет в природе. Но ты, кажется, всё равно до конца с этим не согласишься, даже несмотря на нерушимую логическую аксиому, что люди принципиально не смогут истинно понять друг друга из-за того, что бесконечное количество уникальных сочетаний малейших факторов и условий, создающих нам реальность не могут совпасть в достаточной мере. Даже несмотря на то, что ты знаешь, что следует ставить под сомнение любое знание, которое владеет тобою…
"Не знаю, как ты это воспримешь, но я просто хочу сказать, что я знаю, про что это, и я не уверен до конца, но, кажется, я тоже это вижу, и оно было рядом всегда. Возможно, ты мне вряд ли поверишь, но возможно, тебе станет легче. Потому что мне стало легче, когда я увидел, что рядом есть те, которые тоже не оставляют попыток рассказать об этом всем, кто готов слышать. Этого достаточно. Спасибо, что продолжаешь попытки связаться. Может, теперь тебе будет чуть легче позволить себе поверить, что эти цвета, эти звуки, этот ослепляющий свет неописуемого - всё это правда есть, и если ты вновь испытаешь боль от того, что это знание делает тебя не вполне человеком, вспомни, что есть те, кто ведёт ту же борьбу против белого шума, против принципиальной непознаваемости вселенной. И я шлю тебе свой ответ, и ответ этот, быть может, на другом несуществующем языке, но несмотря ни на что, знай - важно не содержание ответа, важно то, что им я передаю своё тепло, привет, и если это поможет в борьбе с пустотой безвременья и тишиной, которая больше нас всех, всех взятых - значит, никогда ничего не было зря, и есть основания этому верить, и есть основания засыпать по ночам счастливым, и на этой частоте никогда не смолкнут голоса тех, кто проживает эту борьбу снова и снова. Привет. Мы не знаем друг друга, но если что - я здесь, поблизости, на расстоянии абзаца от тебя. "
И если ты чувствуешь в себе необходимость сказать это кому-то, даже если это случайный знакомый, коллега, товарищ по учёбе или просто праздный прохожий, которого занесло в твой мирок только благодаря дурной голове и ногам, сделай великое одолжение себе и своему духу - не прислушивайся к той части себя, которая практикует благоразумие и невмешательство из-за страха за свой облик в глазах других. Не теряй возможности соединиться с теми, кто по какой-то смутной причине кажется тебе близким из-за страха, что тебя вновь посчитают безумным или несвоевременным. Потому что если ты ошибся, тебе будет неловко и стыдно за себя, но этот преходящий дискомфорт на самом деле ничто, по сравнению с настоящей трагедией - когда ты окажешься среди столь же безумных и несвоевременных, ты сделаешь по привычке вид, что ты твёрдо стоишь на ногах, что ты нигде не был сломан, что ты никогда не вслушивался в тишину.
Но если так случится, что ты забудешь, куда идти и что делать (так бывает и вины в этом нет) - следуй по направлению страха быть непонятым, и чем сильнее он будет становиться, тем ближе ты к верному месту и времени.
end of transmission.
Потому что, вроде как, несмотря на первый импульс в более простых ситуациях с похожим механизмом, когда на месте этого куска - вот эта максимально особенная и твоя музыка, или тщательно проработанная привычка, при возможности ближайшего рассмотрения человека с тем же самым на руках, первый импульс, который неминуемо срабатывает (у меня и до сих пор во многих вещах) - импульс противоречия, особенно когда в этих самых людях начинаешь замечать то, что не вполне по душе - то есть они либо как личности не вызывают восхищения, а если они и достойны вызывать восхищение, то всё равно вызывают зависть и дискомфорт тем, что они просто "лучше обращаются" с тем, что есть, на первый взгляд, и у тебя. В любом случае, механизм отторжения возникает неминуемо и проявляет в себя в самых разных формах в зависимости от того, насколько это осознанно происходит и насколько истерично серьёзно человек относится к концепции своей своей уникальности и сохранности внешнего уровня личности => достойности получать больше любви, чем иные.
В самых худших случаях это приводит к совершенно чудовищному ханжеству и очень нехорошему свойству ненавидеть особенно публично и сильно те черты и слабости людей, которые ты в себе пережил или переступил по той или иной причине и желаешь дистанцироваться от них настолько, что даже прибежишь к использованию других людей для более полной проекции и удовлетворения потребности забыть, какие проблемы тебе самому это доставляло в своё время.
В более удачных случаях отторжение помогает понять в действительности, насколько тот или иной элемент твоей видимой личности и самоопределения был действительно исконно естественным и нужным для тебя, или он всё же был временной конструкцией, обусловленной окружающими и внутренними обстоятельствами, которые отдельно от контекста могут где угодно и как угодно повторяться. Но те парадигмы мышления и взаимодействия, которые в действительности отражают тебя в полной мере и не ставят тебе каких-то дополнительных преград на пути к наиболее успешному применению себя и своих навыков, рано или поздно возвращаются к тебе, если существует стремление добиться максимального согласия с собой и с тем, как ты предпочитаешь себя видеть. Ко всему прочему, это приносит великое облегчение, потому что помогает понять, что совершенно естественно и полезно оставлять от чужих исследуемых доктрин и систем то, что лучше всего работает именно в твоём случае, и совершенно необязательно брать их со всеми потрохами и гноем во имя какой-то мифической "последовательности мышления", которая якобы представляет себя необходимой для честности с собой и улучшения личностных качеств.
Как раз последний вариант приводит, как недавно выяснилось, к одному из самый чудесных проявлений сопереживания, о котором мне необходимо рассказать наиболее честно -это когда ты понимаешь, что ещё неизведанный для тебя человек намного близок тебе по духу и по сформировавшемуся мышлению, чем казалось изначально, особенно когда даже из разговора становится неуловимо понятно, что человек в действительности проходил и через те болезненные вещи, которые в тебе тоже были и вызывали борьбу. Мысль об уникальности твоей трепетной слабости и несовершенства отходит на последний план, потому что вместо желания снова противопоставить себя этому появляется совершенно живое, иррациональное доверие и тепло. Тепло, потому что на самом деле при всех усилиях оставить сломанную часть себя в нетронутости и заботе, и при том факте, что ты некогда этой частью практически открыто эпатировал, пытаясь в глазах других людей представить её как самую значащую и определяющую часть тебя, глубинное понимание и даже восхищение оной (сиречь сформулированное другим человеком убеждение себя том, что на самом деле это точка сосредоточения положительного интереса к тебе в целом), ты всё это время отчаянно хотел понять, как с этим справиться, чтобы это не казалось чем-то непоправимым. Понять не получалось, потому что в действительности людей, втайне сломанных где-то в том же сокровенном и неформулируемом уголке души, рядом до этого и не было - потому что прежние попытки рассказать об этом воспринимались как попытки объяснить, что тебя, к примеру, преследует запах или цвет, которого по идее в природе вообще не должно существовать по известным тебе сведениям, и от этого твои объяснение одновременно уклончивые, двусмысленные и умоляющие хотя бы попытаться увидеть этот несуществующий цвет там, куда ты пытаешься показать. Реакции на подобные попытки объяснить эту свозящую тебя с ума вещь, обычно находятся в спектре абсолютного непонимания смысла сказанного, как если бы оно было на совершенно ином языке, и это непонимание либо приводит людей в полное замешательство относительно того, куда ты вообще показываешь трясущимся от ужаса пальцем, либо вызывает в них сильное раздражения, поскольку исходя из своих данных и жизненного опыта они предполагают, что причина этого неведомого в тебе на самом деле совершенно иная, и ты обезьянничаешь перед ними как раз таки в попытках сделать эту мучающую тебя вещь сложнее и важнее, чем она должна быть в их понимании. И ты начинаешь верить, ну да, этого на самом деле нет, этого необъяснимого цвета, звука или запаха и правда не существует, ни для кого-то ещё, ни для тебя, это всё было умножение сущностей, пагубный симптом твоей эгоцентричности и злодейски осознанной зацикленности на себе. И ты начинаешь активно уверять себя в ложности увиденного и понятого тобой, и со временем ты начинаешь делать это со всеми вещами внутри тебя, словно бы на всякий случай веря в них не до конца, если всё-таки статистика покажет, что они являются лишь следствием твоего заблуждения относительно того, как теоретически и логически должен работать мир.
Но до конца ты не забываешь, до конца какая-то крохотная частица тебя не решается до конца поверить в то, что то, что вызывало у тебя так много эмоций, дало так много поводов постараться увидеть и запечатлеть как можно больше вокруг через эту призму просто потому, что это завораживало тебя так, как не завораживало ничто больше - что это всего-навсего заботливо предоставленная пустышка под видом откровения о невидимой реальности, что это исключительно побочный эффект расценивания маленьких и банальных огрехов индивидуальной химии мозга как чего-то, что может скрасить эмоциональный вакуум. И каким-то образом это сокровенное маленькое ощущение удаётся пронести через жизнь, иногда даже забывая очертания того, что же там такого в этом было, что нельзя отпускать.
И наконец, ты понимаешь, что даже как-то неожиданно для себя оказался тем, где тебе и нужно было быть всё это время, просто раньше обстоятельства были сильнее тебя с твоими ценностями и знаниями, в которые ты и сам верить до конца отказывался на случай очередного риска, что у тебя в очередной раз вырвут землю из под ног, стоит на неё твёрдо встать.
Рядом с тобой совершенно случайно и немыслимо оказываются люди, которые тоже видели эти немыслимые цвета, и вполне себе явственно обоняли их, боялись яркости какого-то внутреннего сияния, которые исходили из тех уголков видимого мира, где их эти вещи продолжали преследовать, и они тоже от этого бежали, но при этом всегда одной ногой над бездной, всегда с весьма мучительным осознанием того, что они вполне здесь, вполне люди, и вполне готовы быть среди других людей, но всё равно не до конца. Они справлялись с этим другими способами, через другие события, рядом с другими людьми, но как бы не отличалась форма вербализации, разнились свои собственные доводы и предположения, что-то в тебе знает уже наверняка, что - с большим трудом и почти что тайком - они пытаются сказать в пространство о том же самом. А узнать это можно по тени-впечатлению этой очень болезненной и вынужденно одинокой любви к миру и к тому, что едва виднеется за трещинами в его куполе. Оно скрывается за некой долей насмехания над собой и тщательно развитым благоразумием, оно есть во взгляде чуть более настороженных и внимательных глаз, чем ты обычно привык видеть, даже несмотря на то, что человек пытается, как и ты, максимально естественно говорить во время фрагментарного и поверхностного знакомства про то, что говорить принято, когда вернее и вежливее всего говорить о чём угодно, кроме непосредственно того, о чем хочется спросить, потому что развитая культура одновременного уважения к чужому психологическому пространству и некоторому брезгливому отношению к чужим эмоциям, ради восприятия которых приходится самому включать своё непринятое и иррациональное.
И вот, что происходит. Человек говорит, и говоришь ты, и видишь, что ваш разговор является исключительно результатом какого-то странного и беспочвенного сопереживания и симпатии. Но если вы и правда оказались в верном для себя месте, то скорее всего и работаете в одном деле, которое, по-хорошему, нечестности по отношению к себе не терпит, потому что только над честным и своим можно работать максимально добросовестно и хорошо. Несмотря на это, первое, что появляется в голове у тебя, как и у многих других при виде публичного проявления этой болезненной эмоциональности и сломанности другого человека, которые он пытается выразить - привычное желание вежливо и деликатно отстраниться в страхе потратить слишком много душевной энергии на незнакомого человека, в страхе риска навязать своё внимание, которое будет обязывать человека быть благосклонным к твоему присутствию.
Но ты видишь слишком знакомые вещи, ты читаешь те мучительно сформированные мыслеобразы, которые при всей их намеренной расплывчатости имеют под собой некое узнаваемое на уровне интуиции смысловое ядро. И если ты действительно оказался в правильном месте внутри себя после столького времени, ты будешь знать наверняка и по своему опыту, что последнее, что этот, казалось бы, решительно незнакомый тебе человек хочет услышать в ответ на свой выплеск настоящести - это тишину. Да, обстоятельства и сами люди приучают нас к тому, что тишина выглядит намного благороднее и деликатнее вместо попыток передать своё понимание. Но в отличие от многих, ты знаешь, что в действительности означает тишина для того, кто пытается передать трансмиссии с другой стороны - это очередное печальное подтверждение того, что даже если ты и не один в пребывании на этой другой стороне, то всё равно их остановит тот же парализующий страх, что парализует и тебя - страх, что на самом-самом деле никто не сможет расшифровать твой ответ. Потому что этой частоты передачи не существует, этого звука не существует, этого неизведанного цвета действительно нет в природе. Но ты, кажется, всё равно до конца с этим не согласишься, даже несмотря на нерушимую логическую аксиому, что люди принципиально не смогут истинно понять друг друга из-за того, что бесконечное количество уникальных сочетаний малейших факторов и условий, создающих нам реальность не могут совпасть в достаточной мере. Даже несмотря на то, что ты знаешь, что следует ставить под сомнение любое знание, которое владеет тобою…
"Не знаю, как ты это воспримешь, но я просто хочу сказать, что я знаю, про что это, и я не уверен до конца, но, кажется, я тоже это вижу, и оно было рядом всегда. Возможно, ты мне вряд ли поверишь, но возможно, тебе станет легче. Потому что мне стало легче, когда я увидел, что рядом есть те, которые тоже не оставляют попыток рассказать об этом всем, кто готов слышать. Этого достаточно. Спасибо, что продолжаешь попытки связаться. Может, теперь тебе будет чуть легче позволить себе поверить, что эти цвета, эти звуки, этот ослепляющий свет неописуемого - всё это правда есть, и если ты вновь испытаешь боль от того, что это знание делает тебя не вполне человеком, вспомни, что есть те, кто ведёт ту же борьбу против белого шума, против принципиальной непознаваемости вселенной. И я шлю тебе свой ответ, и ответ этот, быть может, на другом несуществующем языке, но несмотря ни на что, знай - важно не содержание ответа, важно то, что им я передаю своё тепло, привет, и если это поможет в борьбе с пустотой безвременья и тишиной, которая больше нас всех, всех взятых - значит, никогда ничего не было зря, и есть основания этому верить, и есть основания засыпать по ночам счастливым, и на этой частоте никогда не смолкнут голоса тех, кто проживает эту борьбу снова и снова. Привет. Мы не знаем друг друга, но если что - я здесь, поблизости, на расстоянии абзаца от тебя. "
И если ты чувствуешь в себе необходимость сказать это кому-то, даже если это случайный знакомый, коллега, товарищ по учёбе или просто праздный прохожий, которого занесло в твой мирок только благодаря дурной голове и ногам, сделай великое одолжение себе и своему духу - не прислушивайся к той части себя, которая практикует благоразумие и невмешательство из-за страха за свой облик в глазах других. Не теряй возможности соединиться с теми, кто по какой-то смутной причине кажется тебе близким из-за страха, что тебя вновь посчитают безумным или несвоевременным. Потому что если ты ошибся, тебе будет неловко и стыдно за себя, но этот преходящий дискомфорт на самом деле ничто, по сравнению с настоящей трагедией - когда ты окажешься среди столь же безумных и несвоевременных, ты сделаешь по привычке вид, что ты твёрдо стоишь на ногах, что ты нигде не был сломан, что ты никогда не вслушивался в тишину.
Но если так случится, что ты забудешь, куда идти и что делать (так бывает и вины в этом нет) - следуй по направлению страха быть непонятым, и чем сильнее он будет становиться, тем ближе ты к верному месту и времени.
end of transmission.
пятница, 17 января 2014
16:19
Доступ к записи ограничен
i am the video word made flesh
Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра
пятница, 03 января 2014
i am the video word made flesh
Проблема в том, что частенько реальность бывает абсолютно какофонична. В ней нет композиции и структурности, которая так прельщает людей, старающихся искуственно создать их в пределах собственного уголка реальности.
Чужие голоса слишком назойливы. Они пытаются обратить в свою веру каждую секунду, но большинство из них так же паразитируют на предоставленных им мыслеобразность. Даже в пределах собственной головы не удаётся найти уголок единства.
Беда в том, что я впускаю слишком много в себя, и слишком мало готовы остановиться и послушать мою музыку среди шумовой стены, пока я не найду достаточно восприимчивого, и, как правило, более слабого человека, который либо обладает достаточной чуткостью, чтобы принять сказанное мною прежде, чем его система это отвергнет, либо ему привычнее быть в режиме слушателя.
Но давно стоило понять, что чувство отчужденности никуда не уходит - просто это единственный self-inflicted внутренний недуг, который можно обратить себе на пользу. Если, конечно же, не переставать искать способы избавления от него.
Если, конечно, не останавливаться.
Чужие голоса слишком назойливы. Они пытаются обратить в свою веру каждую секунду, но большинство из них так же паразитируют на предоставленных им мыслеобразность. Даже в пределах собственной головы не удаётся найти уголок единства.
Беда в том, что я впускаю слишком много в себя, и слишком мало готовы остановиться и послушать мою музыку среди шумовой стены, пока я не найду достаточно восприимчивого, и, как правило, более слабого человека, который либо обладает достаточной чуткостью, чтобы принять сказанное мною прежде, чем его система это отвергнет, либо ему привычнее быть в режиме слушателя.
Но давно стоило понять, что чувство отчужденности никуда не уходит - просто это единственный self-inflicted внутренний недуг, который можно обратить себе на пользу. Если, конечно же, не переставать искать способы избавления от него.
Если, конечно, не останавливаться.
воскресенье, 17 ноября 2013
i am the video word made flesh
Когда меня призывают слушать своё сердце в поисках ответов и решений, я пребываю в недоумении. Лично я своему бы сердцу даже в долг сигареты не дала. Сердце глупое и трусливое, сердце обиженного, напуганного тенями от занавесок в ночи ребёнка, ребёка, зовущего в темноте непонятно кого, ребенка который даже любить не умеет так, чтобы было хорошо другим, да и себе тоже. Воля - другое дело. Воля - благородна, терпелива и некулонна, разум и душа - прекрасно поддерживают в себе гуманистические идеалы и морали, любят мир, человечество и отдельных окружающих в частноси очень сильно и результативно.
суббота, 26 октября 2013
i am the video word made flesh
0
пятница, 06 сентября 2013
i am the video word made flesh
Мне тут намекнули, что у меня собирается маленький вокабулярчик с моими "buzz words".
"Взаимодействие, реальность, контроль, страх, воля, необоснованный, женское".
Последние пару недель только и делаю, что собираю из этих кубиков себе предложения к любому диалогу. Лунно и свадхистанно. Цикличненько. Фазы моего мировосприятия образуют мучительную карусель, которая без устали прокатывает меня по всем внутренним кругам моего внутреннего отчуждения от жизни и ленного бессилия, держит меня в этом состоянии достаточно долго, чтобы я поверила, что меня ожидает жизнь, полная бездарности и благоразумия, и в последний момент выталкивает и выкатывает меня в мою рабочую фазу дисциплинированности и озарения, в которой реально делать дела и пребывать в состоянии продуктивного перерабатывания информации почти постоянно.
Эта цикличность очень изматывает, будь моя воля, я бы постоянно находилась в состоянии продуктивного оперирования воображением, в состоянии интеллектуальной возбуждённости. Минуя сон и еду, если понадобится. Минуя страх.
"Взаимодействие, реальность, контроль, страх, воля, необоснованный, женское".
Последние пару недель только и делаю, что собираю из этих кубиков себе предложения к любому диалогу. Лунно и свадхистанно. Цикличненько. Фазы моего мировосприятия образуют мучительную карусель, которая без устали прокатывает меня по всем внутренним кругам моего внутреннего отчуждения от жизни и ленного бессилия, держит меня в этом состоянии достаточно долго, чтобы я поверила, что меня ожидает жизнь, полная бездарности и благоразумия, и в последний момент выталкивает и выкатывает меня в мою рабочую фазу дисциплинированности и озарения, в которой реально делать дела и пребывать в состоянии продуктивного перерабатывания информации почти постоянно.
Эта цикличность очень изматывает, будь моя воля, я бы постоянно находилась в состоянии продуктивного оперирования воображением, в состоянии интеллектуальной возбуждённости. Минуя сон и еду, если понадобится. Минуя страх.
пятница, 19 июля 2013
i am the video word made flesh
Меня восхищает сложность и каверзность чувства восхищения миром. С одной стороны, оно родом из детского восприятия окружающего мира, поэтому при входе в него стоит отказаться от некоторых более искушённых наработок в твоей личности, то есть по факту ситуационно деградировать, с другой стороны - наличие этого чувства в острой и созидательной форме открывает пути к совершению высшей деятельности мозга.
К чему это я. Город - сам по себе, как явление архитектурной эклектичности - не какой-то опредлённый город, хотя в этом случае прогулки по Москве закрепили результат, а явление абстрактного современного города, как такового, влюбило меня в себя.
К чему это я. Город - сам по себе, как явление архитектурной эклектичности - не какой-то опредлённый город, хотя в этом случае прогулки по Москве закрепили результат, а явление абстрактного современного города, как такового, влюбило меня в себя.
четверг, 18 июля 2013
i am the video word made flesh
Если кто-то ещё не понял, здесь никогда не будет нормальных постов. На данный период времени я воспринимаю это место исключительно как дневник в его изначальном (для меня) понимании. Т.е. для меня это место для слива вербальных бэдтрипов, исключительно ощущенческих вещей и всего такого. Это не значит, что я именно этим живу - просто это мой чёрный ящик.
Всё барахло, которое может оказаться ценным, типа фотографий или рисунков, хранятся вконтакте, перезаливать их сюда и вести здесь активную деятельность (по крайней мере, именно в этом ключе) я не буду. Зато здесь может произойти что-то написанное.
Я активно (по своим меркам) взаимодействию и комментирую, и обретаюсь тут довольно регулярно, так что если хочется написать и искать со мной встречи - это очень круто. Но вот, например, постов за фэндомы тут не будет.
Так что если кому-то нужно чистить своё избранное от непонятных артефактов, делайте это сейчас, а то потом будете в ленте получать по ночам полные дилетантской шизофазии посты.
Всё барахло, которое может оказаться ценным, типа фотографий или рисунков, хранятся вконтакте, перезаливать их сюда и вести здесь активную деятельность (по крайней мере, именно в этом ключе) я не буду. Зато здесь может произойти что-то написанное.
Я активно (по своим меркам) взаимодействию и комментирую, и обретаюсь тут довольно регулярно, так что если хочется написать и искать со мной встречи - это очень круто. Но вот, например, постов за фэндомы тут не будет.
Так что если кому-то нужно чистить своё избранное от непонятных артефактов, делайте это сейчас, а то потом будете в ленте получать по ночам полные дилетантской шизофазии посты.
четверг, 13 июня 2013
i am the video word made flesh
Do I have the right to be sick?
Cause the world is ruled by sickness
Power of deviancy shines ever stronger
Do I have the right to be lost?
Cause I see the reflection of my struggle
In the myriad eyes of the trapped childlings
Do I have the right to reach out to you?
Because all your beauty is creeping into my brain
Poisoning it, refracturing it, trapping it, robbing it of my truth.
Somewhere, something went wrong, heartbeats of inner millennia ago.
Cause the world is ruled by sickness
Power of deviancy shines ever stronger
Do I have the right to be lost?
Cause I see the reflection of my struggle
In the myriad eyes of the trapped childlings
Do I have the right to reach out to you?
Because all your beauty is creeping into my brain
Poisoning it, refracturing it, trapping it, robbing it of my truth.
Somewhere, something went wrong, heartbeats of inner millennia ago.
пятница, 10 мая 2013
i am the video word made flesh
Сегодня степень широты мировосприятия сегодня расшаталась на ещё чуть-чуть, и так развинченные болтики на месте рамок мышления дали ещё большую слабину. Учиться чему-то нового с абсолютного нуля по цельсию - это просто офигенная встряска для организма. Очень стрессовая, веселая и интересная.
Каждый раз в такие моменты возвращаюсь к мысли о что, я, скорее всего, совсем уже ебанулась, и скоро люди окончательно перестанут понимать, что я там пытаюсь им сказать из глубин своей "газообразной плюрализированной личности", а потом оказывается, что а нет, не совсем. У схождения с ума явно нету какой-то конечной точки и предела, по достижению которого можно сказать "а, ну всё, точно и регламентированно ебанулся на отличненько, можно успокоиться".
Мозоли на пальцах и мозге, я вас жду. С нетерпением.
Каждый раз в такие моменты возвращаюсь к мысли о что, я, скорее всего, совсем уже ебанулась, и скоро люди окончательно перестанут понимать, что я там пытаюсь им сказать из глубин своей "газообразной плюрализированной личности", а потом оказывается, что а нет, не совсем. У схождения с ума явно нету какой-то конечной точки и предела, по достижению которого можно сказать "а, ну всё, точно и регламентированно ебанулся на отличненько, можно успокоиться".
Мозоли на пальцах и мозге, я вас жду. С нетерпением.
среда, 08 мая 2013
i am the video word made flesh
Наконец-то начинает потихоньку за утилитарной ненадобностью отсыхать и отпадать очень занятный подростковый комплекс - страх сказать нечто банальное, несмотря на то, что это будет правдой. В целом, этот страх всегда пересиливал здравый смысл, который подсказывал, что людям и так заведомо сложно друг другу понять, искусственно повышать сложность задачи - мудачество в отношении тех, кто на добровольной основе собирается это дерьмо дешифровать и тебе же помочь.
Вообще, конечно, достаточно беспонтовая забава - сначала ты бросаешь силы на то, чтобы организовать себе окоп, в котором и ядерная зима будет не страшна, а потом увлечённо из него выкапываешься долгие годы, чтобы не потерять хоть какое-то человеческое лицо.
Но к счастью, жизнь полна простых и эффективных решений. Это чертовски красиво. Они неуловимо помогают ставить нужные галочки в списке необходимых условий для установления мира с собой.
Вообще, конечно, достаточно беспонтовая забава - сначала ты бросаешь силы на то, чтобы организовать себе окоп, в котором и ядерная зима будет не страшна, а потом увлечённо из него выкапываешься долгие годы, чтобы не потерять хоть какое-то человеческое лицо.
Но к счастью, жизнь полна простых и эффективных решений. Это чертовски красиво. Они неуловимо помогают ставить нужные галочки в списке необходимых условий для установления мира с собой.
вторник, 19 марта 2013
i am the video word made flesh
"Word on the street is that you're posessed."
Мне снилось Бальтийское море чуть ли не в перый раз жизни. Я с ним пробыла всю сознательную жизнь, но никогда оно мне не снилось. Я перелетала бесконечные океаны, тонула в них, дышала на дне, но в этот раз я говорила с со свинцовым беспокойным морем, сливающимся с грозовыми тучами вдалеке, разбитые и почерневшие скелеты пирсов, запах тревоги. Запах памяти.
Память пахнет сырыми досками, утром и дымом догорающих костров. (мне не хватает этого больше, чем я в силах себе признать)
Мы говорили с ним и плохо понимали друг друга. У моря тяжелый характер. Оно не принимает меня обратно.
anywhere but here
с рождения я помню воду. много воды. много солёной воды внутри, солёный и железный вкус - кровь носом шла почти постоянно. мне казалось, когда в тебе слишком много воды и горечи, надо просто немного подождать - они выйдут сами; мокрое лицо.
anywhere but here
смотрю на кровь на пальцах, читаю, валяюсь на зеленоватом потёртом покрывале из комиссионки, вытираю об край страниц красное. сижу с очень невозмутимым видом для пятилетнего ребенка, скорую, говорю, не надо, не надо скорой. дырку в покрывале пальцем ковыряю.
через минут десять вижу из-за дворовой сосны, как меня выволакивают из дома в нём, в покрывале. продолжаю спокойно относиться к ситуации. возмущаюсь, что холодно, вон, кашляю же;
и засвеченная плёнка на месте больницы. возвращаюсь к кадру перед белым пятном, снова и снова.
эти пятна света - просто потерянные минуты, минуты любой боли - всегда потерянные.
anywhere but here.
В морскую пену и на серый песок капают бурые капли, чувство и вкус - идеальное воспроизведение, и идеальное произведение спящего разума. Мне нечего больше сказать, все было сказано и услышано во сне, наяву, в прошлой жизни или последующих. Появляясь на свет, слово начинает подгнивать, теряет свою жизнь прямо на губах. Пусть лучше выходит водой.
Я всегда добираюсь до поверхности. Просто когда-нибудь я одам ему, выплачу все чёрные воды, взглечу и упаду ввысь, в вечные тучи и сердце гроз. Только тогда мы примем друг друга.
Мне снилось Бальтийское море чуть ли не в перый раз жизни. Я с ним пробыла всю сознательную жизнь, но никогда оно мне не снилось. Я перелетала бесконечные океаны, тонула в них, дышала на дне, но в этот раз я говорила с со свинцовым беспокойным морем, сливающимся с грозовыми тучами вдалеке, разбитые и почерневшие скелеты пирсов, запах тревоги. Запах памяти.
Память пахнет сырыми досками, утром и дымом догорающих костров. (мне не хватает этого больше, чем я в силах себе признать)
Мы говорили с ним и плохо понимали друг друга. У моря тяжелый характер. Оно не принимает меня обратно.
anywhere but here
с рождения я помню воду. много воды. много солёной воды внутри, солёный и железный вкус - кровь носом шла почти постоянно. мне казалось, когда в тебе слишком много воды и горечи, надо просто немного подождать - они выйдут сами; мокрое лицо.
anywhere but here
смотрю на кровь на пальцах, читаю, валяюсь на зеленоватом потёртом покрывале из комиссионки, вытираю об край страниц красное. сижу с очень невозмутимым видом для пятилетнего ребенка, скорую, говорю, не надо, не надо скорой. дырку в покрывале пальцем ковыряю.
через минут десять вижу из-за дворовой сосны, как меня выволакивают из дома в нём, в покрывале. продолжаю спокойно относиться к ситуации. возмущаюсь, что холодно, вон, кашляю же;
и засвеченная плёнка на месте больницы. возвращаюсь к кадру перед белым пятном, снова и снова.
эти пятна света - просто потерянные минуты, минуты любой боли - всегда потерянные.
anywhere but here.
В морскую пену и на серый песок капают бурые капли, чувство и вкус - идеальное воспроизведение, и идеальное произведение спящего разума. Мне нечего больше сказать, все было сказано и услышано во сне, наяву, в прошлой жизни или последующих. Появляясь на свет, слово начинает подгнивать, теряет свою жизнь прямо на губах. Пусть лучше выходит водой.
Я всегда добираюсь до поверхности. Просто когда-нибудь я одам ему, выплачу все чёрные воды, взглечу и упаду ввысь, в вечные тучи и сердце гроз. Только тогда мы примем друг друга.
пятница, 22 февраля 2013
i am the video word made flesh
Когда тебе уже и городские сумасшедшие желают поведать об "очевидной газообразности" твоей личности, пора прекращать палиться.
Информация поглотила меня, сломала меня моими попытками найти в ней некую бинарную истину, открыла чудовищную многообразность истинности. Ничто не складывается в единый паззл, потому что если он когда-то и был, он работает по куда более тонким правилам, чем я полагала. Всё рассыпается на глазах на вселенную непотворимых и неприменимых фрагментов, и так должно быть.
Вокруг слишком много людей с ответами. Ни одного - моего. Насилуют меня своей внутренней грамматикой, пытаются решить и меня. Погодите, дайте мне сказать.
Остаётся только крепко и испуганно держаться за трещины в мире, слепые пятна восприятия, красоту абсурда, потому что нет оснований не сомневаться во всём прочем.
Быть может, только так и рождаются на свете новые языки. Дать необъяснимому новое имя.
Информация поглотила меня, сломала меня моими попытками найти в ней некую бинарную истину, открыла чудовищную многообразность истинности. Ничто не складывается в единый паззл, потому что если он когда-то и был, он работает по куда более тонким правилам, чем я полагала. Всё рассыпается на глазах на вселенную непотворимых и неприменимых фрагментов, и так должно быть.
Вокруг слишком много людей с ответами. Ни одного - моего. Насилуют меня своей внутренней грамматикой, пытаются решить и меня. Погодите, дайте мне сказать.
Остаётся только крепко и испуганно держаться за трещины в мире, слепые пятна восприятия, красоту абсурда, потому что нет оснований не сомневаться во всём прочем.
Быть может, только так и рождаются на свете новые языки. Дать необъяснимому новое имя.
суббота, 02 февраля 2013
i am the video word made flesh
Если вернуться к левому наброску в лекционной тетради, можно пробудить в себе опасное желание добить его до какой-то завершённой стадии.
Подумалось мне. У меня нет просто плеяды всяких ништяков, которые хорошо бы выработать рисуйщегу с ранних лет - у меня нихрена нет хорошего глазомера, я физически неспособна на аккуратность в рабочем пространстве, и я настолько медлительна, что могу порости мхом в процессе рисоваия одной работы. Зато у меня есть терпение. Просто ебенящая туча терпения. И, наверное, осознание того, что без ошибок и косяков у меня работ никогда не будет, так что это не должно останавливать от непосрдественно их выполнения и дальнейшего обучения.
Подумалось мне. У меня нет просто плеяды всяких ништяков, которые хорошо бы выработать рисуйщегу с ранних лет - у меня нихрена нет хорошего глазомера, я физически неспособна на аккуратность в рабочем пространстве, и я настолько медлительна, что могу порости мхом в процессе рисоваия одной работы. Зато у меня есть терпение. Просто ебенящая туча терпения. И, наверное, осознание того, что без ошибок и косяков у меня работ никогда не будет, так что это не должно останавливать от непосрдественно их выполнения и дальнейшего обучения.
вторник, 22 января 2013
i am the video word made flesh
Я тут неожиданно осознала, что для меня уже начался некий период продуктивного самолечения, хотя со стороны это выглядит достаточно неприглядно. Я бы с великой радостью вежливо оповещала бы окружающих в письменной форме о том, что я сейчас отойду в сторонку и хорошенько ебанусь, сообщу дату начала и окончания расплёвывания чёрной желчи, а потом вернусь на место, и продолжу медленным, но неумолимым оползнем продолжать работу по совершенствованию всего, до чего можно дотянуться - в первую очередь, для себя.
Однако сейчас я столкнулась с нетривиальной задачей. Моё нутро, то, которое самое живое и по совместительству самое неадекватное, отчаянно не хочет становиться приятным и во всех отношениях достойным человеком. Оно может дисциплинироваться, перенаправить свой яд в эффективное выполнение поставленной задачи, но ему отчаянно хочется при этом устраивать бунт и малую душевную тиранию заодно. Некая точка отправления страсти жаждет себя выразить любыми способами, даже истерикой.
А всё потому, что пока я судорожно стирала все признаки своих прошлых личностых проявлений, стирала всё и подготавливала чистое рабочее пространство для построения нового адаптативного механизма, который помогал бы мне спасаться от окружающего долбоебизма людей за благоразумием, во мне незаметно вырос живой человек. В нём огромное количество энергии, импульсивных действий, потенциала для натворения огромного количество дерьма. И просто всепоглощающего желания подчинить себе если не весь окружающий мир, то себя без остатка так точно.
Подчинение себя некому универсальному пониманию гармонии куда хуже влияет на сознание, чем пристальное рассматривания себя во всём своём дерьмовом великолепии. Сиди и смотри, как всё в тебе перекошено - поклонение вселенской красоте намертво сплелось с желанием видеть её сломанной, перерождающейся, раненой моей завистью и ненавистью, неприятием себя в ней. Где-то в этой какофонии, ассиметрии, отзеркаленности и рассинхронности рождается идеальный для меня ритм. В ошибках и случайностях кроется музыка, в бреду множества линий на бумаге - уникальная форма.
I'm not particularly a good or a complete person. And I'm completely okay with that.
Однако сейчас я столкнулась с нетривиальной задачей. Моё нутро, то, которое самое живое и по совместительству самое неадекватное, отчаянно не хочет становиться приятным и во всех отношениях достойным человеком. Оно может дисциплинироваться, перенаправить свой яд в эффективное выполнение поставленной задачи, но ему отчаянно хочется при этом устраивать бунт и малую душевную тиранию заодно. Некая точка отправления страсти жаждет себя выразить любыми способами, даже истерикой.
А всё потому, что пока я судорожно стирала все признаки своих прошлых личностых проявлений, стирала всё и подготавливала чистое рабочее пространство для построения нового адаптативного механизма, который помогал бы мне спасаться от окружающего долбоебизма людей за благоразумием, во мне незаметно вырос живой человек. В нём огромное количество энергии, импульсивных действий, потенциала для натворения огромного количество дерьма. И просто всепоглощающего желания подчинить себе если не весь окружающий мир, то себя без остатка так точно.
Подчинение себя некому универсальному пониманию гармонии куда хуже влияет на сознание, чем пристальное рассматривания себя во всём своём дерьмовом великолепии. Сиди и смотри, как всё в тебе перекошено - поклонение вселенской красоте намертво сплелось с желанием видеть её сломанной, перерождающейся, раненой моей завистью и ненавистью, неприятием себя в ней. Где-то в этой какофонии, ассиметрии, отзеркаленности и рассинхронности рождается идеальный для меня ритм. В ошибках и случайностях кроется музыка, в бреду множества линий на бумаге - уникальная форма.
I'm not particularly a good or a complete person. And I'm completely okay with that.
вторник, 15 января 2013
i am the video word made flesh
Поучительные и увлекательные приключения с полимеркой, take 1.
Куски полимерной пластики, оставшиеся после приготовления подарков и игрового антуража приобрели внезапные формы. Они настаивают на том, что залачиться и жить дальше, как фейк-плаги. Как настоящие рейв0рские артефакты, должны светиться в УФ, но то, как во время создания градиента ведут себя некоторые пигменты в глине мне совершенно неведомо, и это меня удручает.
Куски полимерной пластики, оставшиеся после приготовления подарков и игрового антуража приобрели внезапные формы. Они настаивают на том, что залачиться и жить дальше, как фейк-плаги. Как настоящие рейв0рские артефакты, должны светиться в УФ, но то, как во время создания градиента ведут себя некоторые пигменты в глине мне совершенно неведомо, и это меня удручает.
